Роттердам

Где-то приблизительно в это время, в октябре, 2 года назад была у меня вот такая поездка в Голландию. Началось все с Амстердама. Там мне было интересно. В Амстердаме я еще не была. Было много людей, работа, новый город, какие-то постоянные проблемы с отелем, которые как-то ненавязчиво и даже где-то забавно сопровождали меня фоном в этом городе. Были магазины. В общем такая обычная суета в поездке. Посмотреть, побывать. Город был пасмурный, осенний. Улицы коричнево-серых оттенков, но совершенно не тоскливые. Было хорошо. Нормально.
Потом был переезд в Роттердам на выставку Питера Линдберга, которая там проходила. А там все иначе. В городе было солнце, не просто солнце, а все было залито солнцем, как будто даже немного высветлено солнцем. Если в фотографии добавить к нормальной экспозиции пару ступеней, вот будет такой эффект. Было ярко, краски разлетались, смешивались, растекались. Я снимала слегка в расфокусе. Такой был фотографический всплеск с арт уклоном. У меня было воодушевление, которое мне очень хотелось разделить. Но в городе я была одна, поэтому мое воодушевление трансформировалось в уединение. Ходишь, думаешь, снимаешь. А мне хотелось иначе. Мне хотелось ходить, снимать, делиться, улыбаться. Но нет.

Вообще уединение – это хорошая вещь, если оно направлено в правильное русло, оно рождает смирение или хотя бы мысли о нем. А это отправная точка. Это я уже после стала понимать.

В последний день – завтра улетать. В середине дня - надо было уже найти какое-то кафе, чтобы поесть. Я совершенно случайно, вообще неожиданно для себя, вижу перед собой православный Храм. Вот тут в небольшом Роттердаме, залитом солнцем, я вижу православный Храм. Это удивительно. Я зашла в Храм – там все было знакомым, лики святых, иконы, светло-золотое убранство Храма. Мы разговорились со служащей Храма. Она русская. Меня пригласили в трапезную, которая находилась под Храмом – надо было спуститься вниз на этаж - неожиданно. Меня накормили. Было просто, тепло, немного странно. Поговорили с Батюшкой, настоятелем Храма, по-английски. Сидели рядом за одним столом. Храм открылся для меня с неожиданной стороны – в нем едят, в нем есть кухня, холодильник – то есть все для обычной жизни в нем есть. Здесь сидят за столом, шутят, разговаривают. Это обычное было обычным, но только внутри Храма.

Я вышла – мне было хорошо. Было утешение. Уединение и попытки смирения преобразились в спокойствие и в любовь к тому, кого пока не было рядом и с кем хотелось все это разделить.
Я сейчас пишу 2 года спустя, и я отчетливо понимаю, что мы много чего делаем в жизни - мы ходим бродим, мы испытываем эмоции, мы впечатляемся, да много чего другого, что мы делаем, и неплохо делаем. Но это все вокруг да около. И только внутри православной веры, внутри Церкви Христовой, мы начинаем делать все то же самое, что и делали, но с силой, которая нас преображает, которая нас исцеляет, которую дает нам Христос. Сила эта в любви. Наши поступки, наши дела, каждодневные заботы наполняются любовью к другому человеку. Любовь она имеет направление, она направлена. Ее вектор от себя к другому.
Вот есть дом, у него есть фундамент. Воцерковляясь, мы меняем фундамент у дома. А менять фундамент – это как минимум страшно. Вдруг обвалится. Много искушений, много препятствий, а еще потрудиться нужно, чтобы фундамент поменять. А вдруг не получится. В общем целый букет разных «а вдруг». Но мы меняем зыбкое на то, где стоишь прочно, на то, где точно устоишь. Слава Богу за все!